Наследник  - Виктория Королёва

Прижимаюсь к сестре со спины и опираюсь подбородком о её плечо.

– Нет, – энергично качаю головой. – А что это за цветок?

Миранда поправляет сдвинувшуюся шляпку ,и немного отстраняясь, смотрит на меня с улыбкой. С нежной, любящей, доброй улыбкой. Я люблю эту улыбку, она как солнце. Теплая, ласковая, настоящая.

– Этот цветок символизирует счастье и благодать в семье.

Хмыкаю.

– Не может растение что-то символизировать. Оно ни на что не влияет.

Миранда смеётся и вручает цветок мне.

-Как знать… но так думали в древности, – а потом, понизив голос, словно доверяя ужасную тайну, шепнула. – Шагая говорила, что я должна взять его с собой.

– Глупости! – отмахиваюсь я.

Спустя десять минут из портала выходит отец, чтобы забрать с собой Миранду на знакомство с женихом и подписание документа о помолвке между ними.

А я… я осталась стоять и смотреть вслед уходящей от меня Миранды. Струящееся нежно-голубое платье с прекрасной шнуровкой на корсете подчёркивало изящную фигуру моей сестры. Развевающийся подол и взгляд через плечо на меня… Улыбаюсь Миранде, любуясь ею. А после понимаю, что цветок остался со мной. Она его так и не взяла.

Я должна ненавидеть, я должна призирать, я должна чувствовать хотя бы что-то… Но боль слишком быстро выстроила стену внутри меня. И мне скорее жаль. Мне жаль, что я живу в мире, где у таких как я нет прав, мне жаль, что отец ошибся в выборе мужа для Миранды, мне жаль, что она не смогла это пережить. Мне бесконечно жаль, что я так и не сказала главного, я не сказала, что поддерживаю её.

На следующий день после бала меня и Сирен отправили в отчий дом. Нет, не в изгнание, нас отправили, чтобы мы могли провести последние дни с сестрой. Я верила. Я до последнего часа верила, что врач ошибся, что не было этого невероятного стечения обстоятельств, что наследник всё же спас её. Я так в это верила…

Он не спас, он отсрочил неизбежное. Женщины умирают от тоски, они умирают от ненужности, от боли. Миранда умерла от боли. Гардиан оказался не то чтобы плохим мужем, он был садистом.

– Он завёл любовницу…

Мне показалось, что мне послышалось, но чем больше Миранда говорила, тем больше я понимала, нет, не показалось.

– И я не обращала внимания, я мирилась, я сделала всё, чтобы не перечить ему, чтобы не напоминать, – горькая усмешка. – Помнишь, как нам говорили?

– Помню…

Рядом на кровать села Сирен. Тихо зашуршало платье, но больше ни звука. Миранда смотрела наверх, на балдахин бежевого цвета и, кажется, так ей было проще говорить. Мы не просили рассказать, она решила это сама.

– Так вот сёстры, я исполнила свой долг благородной жены, – горечь в голосе и какая-то усмешка. – Сначала я не понимала, что происходит, я думала, что эти постоянные патрулирования, срочные вылазки по ночам, собрания, я думала, что именно это отнимает силы и желания со мной общаться просто как с человеком, – хриплый смешок, – странно, правда? Я ждала, что мы будем семьёй из романа. Наверное. Сейчас я жалею, что вообще читала их.

– Ты не виновата… – беря за руку Миранду, говорит Сирен.

Сестра улыбается тусклой улыбкой и уже глядя в наши глаза продолжает.

– Нет, не виновата. Сейчас точно знаю, что не виновата. А тогда, кажется, вечность назад я думала, что виновата. Вы же помните, чему нас учили? Нас учили чтить мужа, прощать его, не перечить ему. Нас учили быть жёнами без оглядки, быть всем и небом и землёй, – усмешка – Я очень быстро поняла, что этот мир совсем не тот, к которому нас готовили. Знаете, если бы была жива матушка. Она бы объяснила разницу между глухим подчинением и благородным снисхождением. Я разницу не понимала…

Тихо отворилась дверь, вошла Шагая, принеся с собой отвар из первых листьев «живого» дерева, для только родивших леди. Молча мы проследили за тем, как отвар водрузили на маленькую тумбу справа от нас и так же тихо Шагая удалилась, стараясь не смотреть на Миранду.

А между тем сестра продолжила:

– Он стал груб со мной. Не бил, но ночи с ним казались мне пыткой, Гардиан словно вымещал на мне злость. Он доставлял мне боль, но она была скорее эмоциональная, она была в каких-то малозначительных действиях. А во время близости он не утруждал себя даже взглядом в мою сторону… Даже взгляда… Уже тогда я знала, что есть она, и эту её он носит на руках. Носит её, а меня заставляет делать вещи, о которых я, пожалуй, умолчу.

– Почему ты не сказала отцу?

Миранда улыбается потрескавшимися от частых и тихих вздохов губами.

– Пожаловалась кому, Сирен?

– Папе…

Миранда качает головой.

– Я думала, что это пройдёт. Когда узнала, что жду ребёнка, муж был в в очередном патрулировании или руководил им… не важно! Вернувшись, он лишь сказал, что, наконец, снимает с себя «честь» проводить со мной ночи.

Сирен сдавленно охает.

– Я смирилась даже с эти. Но… рос живот, и вместе с моим животом росла нелюбовь моего мужа. Он ненавидел меня, и в открытую проводил ночи со своей «женщиной» в супружеской постели. А меня отправил в дальнюю часть дома, чтобы я лишний раз не попадалась ему на глаза. И именно тогда он, можно сказать, перестал уходить из дома, но был с ней. Мне же приходилось сносить это оскорбление с гордо поднятым подбородком. В своём доме я была посмешищем, даже слуги шептались не таясь. А муж… он видел моё упрямство, и это его злило ещё больше. Я никогда не думала, что ненависть может быть настолько осязаема.

Гулко застучала кровь в ушах. Я возненавидела эту проклятую женщину, позволившую себе эту связь!

– Кто она? – осипшим голосом.

– Да какая разница… Главное то, что она забеременела. И Гардиан решил избавиться от меня, чтобы уже законно взять в жёны её.

Испуганный всхлип Сирен тонет в бешеном гуле в моей голове. Я не могу поверить в то, что говорит сестра. Но дальше оказалось ещё хуже.

– Он сам лично вылил в мою воду яд и заставил отнести фужер в мою комнату. Утром в этом климате меня мучила жажда… А Гардиан знал об этом. Создатель смотрел в мою сторону, поэтому я не выпила воды. Просто не захотела. Когда отказалась, служанка упала на колени и просила её простить. Так я и узнала, что задумал мой муж. И у меня не осталось выбора. Отправить письмо без ведома Гардиана, возможным не было, он сам лично отслеживал всё что писалось и отправлялось из вверенной ему территории.

– И что ты… – шепчет Сирен.

Миранда не обращала на нас внимание, она смотрела куда-то вверх, а слёзы струйками бежали по вискам, орошая подушку так лелеемо взбитой для неё Шагаей.